В 20-х числах февраля 2005 г. в Калининграде создано движение граждан, ставящее своей целью посредством референдума изменить статус области. Обретёт ли область статус Республики - дело будущего. Но то, что последняя инициатива граждан российского анклава определила возможную трансформацию Федерации, попала в контекст тенденции, свидетельствует недалёкое прошлое. Идеи образования Дальневосточной, Сибирской, Уральской, Поморской, Вологодской, Байкальской, Суздальской… республик периодически будоражат умы россиян. Во всяком случае, эта тенденция корреспондирует с первой статьёй Конституции: «Российская Федерация – Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления».

Какую бы управленческую задачу и на каком бы уровне мы не решали, она не может быть осуществлена вне отношения и определения:

а) формы (способа) управления;

б) структуры управления;

в) принципа управления.

Сказанное относится и к государству – аппарату (инструментарию) управления.

А поскольку государство тесно взаимодействует с гражданским обществом, то управленческие задачи в таком взаимодействии усложняются, определяются через взаимно обуславливаемую связь: чем больше гражданского общества, тем меньше государства, и, наоборот, чем больше государства, тем меньше гражданского общества.

Это что касается взаимно обусловленной связи, т.е. принципа взаимодействия. С одной стороны, принцип управления предопределён структурой, а с другой стороны, – сам задаёт параметры и структуре управления, и форме (способу) управления. Например, принцип единоначалия. Это принцип управления воинским подразделением (вариант – производственное предприятие). По определению, он предполагает ответственного, единоличного руководителя, осуществляющего свои функции посредством подотчётной и подконтрольной ему иерархической структуры: отделение, взвод, рота, батальон, полк, дивизия, армия. В случае с производственным предприятием, структура представлена: бригадой, цехом, заводом, отраслью.

Государство же, как мы определили, имеет несколько другую природу взаимодействия своих составляющих, а, следовательно, и иную природу менеджмента. Иначе говоря, не народ для государства, а государство для народа. Разумеется, это формула взаимодействия общества и государства нового времени. Что, в общем, и составляет основу конституционного строя России.

А) Принцип управления – принцип разделения властей.

Б) Структура управления – равноправные субъекты РФ.

В) Форма (способ) управления – Конституцией не определёна (!).

Комментарий начнём с последнего пункта. Конституцией России однозначно не определена форма (способ) управления государством: Россия не Президентская республика, поскольку «исполнительную власть в стране осуществляет Правительство РФ» (ст.110, п.1)*, «постановления и распоряжения Правительства РФ обязательны к исполнению в РФ» (ст.115, п.2). Россия и не Парламентская республика, поскольку «указы и распоряжения президента обязательны для исполнения на всей территории РФ» (ст. 90, п.2) и Президент избирается всеобщим голосованием (ст.81), что естественно для президентской (но не парламентской) формы правления.

Не всё ладно и с заявленными Конституцией принципами управления. Принципы эти размыты. Содержание множества статей Основного закона выхолащивает их из Конституции, а стало быть, устраняет принципы разделения властей из правоприменительной практики. Так, статья 10 гласит, что основополагающий принцип государственного устройства - принцип разделения властей, и заявляет о самостоятельности законодательной, исполнительной и судебной власти. Но уже 11 статья, наряду с выше обозначенными ветвями власти, наделяет и Президента полномочиями осуществлять государственную власть в РФ. Этой же статьёй президентские полномочия дистанцируются от трёх других ветвей власти, констатируется его (Президента) независимость и самодостаточность от Федерального Собрания, осуществляющего законодательную власть в стране (гл.5), от Правительства, осуществляющего исполнительную власть в стране (гл.6), от судов, осуществляющих правосудие в Российской Федерации (гл.7).

Выше был приведен наглядный пример зависимости, размытости функций исполнительной власти. Это же относится и к «независимости» власти законодательной. Одна из палат Парламента формируется из числа представителей исполнительной власти (ст. 95). Что же касается судебной власти, то Президент «представляет Совету Федерации кандидатуры для назначения на должности судей Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, <…> назначает судей других федеральных судов» (ст. 83). Таким образом, Президент представляет собой лицо, стоящее «вне», а, вернее, «над» тремя «самостоятельными» (ст. 11) ветвями власти.

Подобные метаморфозы жизни, закона и права отразились и на структуре управления: декларируемое равенство субъектов Федерации (ст.5), с одной стороны, и обезличивание субъекта, как самоуправляемой сущности, т.е. попрание его прав, с другой стороны.

Одно то, что структура Федерации досталась России в наследство от советского строя практически без изменений, даёт основания предположить, что и форма правления, и принципы управления страной на сущностном уровне не претерпели значительных перемен. Структура Федерации по-прежнему иерархична: города федерального значения, области (в том числе автономные), автономные округа, края, республики. Утверждаю: субъекты Федерации уже по статусу не равноправны. Критерии статусов действующей Конституцией не определены. Права субъектов Федерации регулируются тремя (!) Федеративными договорами: для республик, для краев и областей, включая города Москву и Петербург, и для автономных областей и округов. Само число договоров свидетельствует о дифференцированных правах субъектов Федерации. Права республик по отношению к правам других субъектов Федерации находятся в преимущественном положении. Если сравнить пункт 1 статьи 1 каждого из трёх Федеративных договоров, несложно обнаружить, что права Республик, по отношению к правам других субъектов Федерации, разнятся. Для Республик Федеративный договор не определяет предмет совместного ведения в части: "установление общих принципов организации системы органов представительной и исполнительной власти" (Федеративные Договоры, ст. 1, п. 1, пп. г.). Тогда как именно на "совместном ведение" (ст. 77, п.2 Конституции РФ) построена вся конструкция « представления» Президентом Глав субъектов Федерации на утверждение региональным Парламентам.

Впрочем, и к счастью, это не нарушает единый принцип формирования органов государственной власти в контексте прямого избирательного права. Чего не скажешь о путинской конструкции: «наделение полномочий по представлению президента». Если следовать букве Федеративного Договора, республики не подпадают под действие Федерального Закона 159-ФЗ, определяющего новый порядок избрания глав субъектов Федерации.

В итоге, ситуация в России, сложившаяся вопреки декларируемому Конституцией праву, диалектически перевернула приведённую выше формулу взаимодействия общества и государства следующим образом: не государство для народа, а народ для государства.

Вот вам бабушка и … мутная вода на киселе. Это я и о принципах, и о форме, и о структуре управления, и в целом о Конституции России.

Таким образом, разнородность структуры и обезличенная форма (способ) управления естественным образом подменяются прямым президентским правлением, принципом единоначалия, централизованной, иерархичной структурой.

Здесь следует добавить, что под видом Федеральных округов России явочным порядком, сверху, навязана ещё и неконституционная форма управления. Жесткость структуры также обусловлена отсутствием регламентированной и Конституцией, и федеральными законами процедуры выхода из неё субъектов Федерации. Система работает только на вход. Структура Российской Федерации, выходит, ещё и изоляционистская. Вот уж действительно …народ для империи.

* Здесь и далее цитируется Конституция РФ.