Посвящаю Алёше Пичугину

(Владимир Высоцкий,"SOS")

Кот Бегемот. Работа Инны Шкрабик

          Вот только не надо меня одёргивать: "О себе, дескать, говори, а другие сами за себя скажут"! Я о себе и говорю. Просто за восемь лет подпутинского благоденствия со мной от неизбывного счастья и ликования приключилось размножение личности с признаками мании величия. И теперь я говорю о себе во множественном числе - "мы". Но пока ещё с маленькой буквы.
          Второго марта мы не участвовали во всенародном гражданском оргазме под руководством бородатого сексопатолога. Вынуждены были отказать себе в этом удовольствии. Мы, по скудоумию, опередили события и пережили электоральный катарсис на сутки раньше. Как все извращенцы, мы склонны к мастурбации, да не банальной, а радиополитической. (Вот это разврат так разврат, скажу я вам!) Есть такая чудная радиостанция, "Лихо Москвы" называется. Так вот, это самое "Лихо" дало выход нашим гражданским эмоциям: предложило выбрать виртуального президента вполне конкретной страны из культовых героев её великой литературы. Ну, мы и выбрали - кота Бегемота. Удовольствие получили не столько от победного результата, сколько от процесса его достижения. Уж с таким упоением мы агитировали за хвостатого претендента, с таким азартом гнобили проклятых конкурентов! Даже "грязные технологии" применяли - голосовали на сайт с разных компьютеров. Понятное дело: в реальной-то жизни мы этого развлечения лишены давно и начисто. И теперь, как человек с размноженной личностью, я имею полное право из кошачьего электората переметнуться в политологи. Стать, к примеру, заведующим Отделом мозгоклюйства Института проблем национальной дебилизации и нарисовать психо-социо-паранояльный портрет типичного избирателя кота Бегемота.
         Мы - весёлые люди, и самым частым аргументом в пользу кандидата Бегемота было бесспорное утверждение: "Он весёлый!" Возможно, этот аргумент стал главным в нашем выборе. Мы уже физически не можем выносить суровых мордастых начальников, которых Бог обделил способностью улыбаться. Они смотрят на нас из телеящиков так грозно, как будто каждый из нас одолжил у них рубль и не отдаёт три года. Они без конца нас чем-то стращают, выстраивают, чего-то от нас требуют. Мы вечно им что-то должны, хотя у нас нет ничего, всё уже давно у них. Даже попы в церкви непременно нас за что-нибудь журят и упрекают. Вот мы и зовём на царство подручного мессира Воланда - правь нами, весёлый оборотень, лишь бы не эти до тошноты осточертевшие угрюмые рожи!
          Нас очень мало: кто говорит один процент, кто - три. Не меньше миллиона, но миллион этот размазан по необъятным просторам богохранимого отечества, поэтому каждый из нас мечется внутри самого себя, как в одиночной камере. Мы выбрали в президенты нечисть, монстра, потому что мы сами - несуразные уроды. У нас в организме болтается лишняя деталька, шестой орган чувств. Этим зловредным органом мы чувствуем, как избивают безвестного зэка в карцере какой-нибудь богом и людьми забытой колонии, и нам при этом так больно, что хоть криком кричи. Вот мы и орём, как будто по нашим хребтам виртухайские дубинки гуляют: "Бегемота в президенты!!!" А что ещё нам остаётся?
          В части гуманизма мы люди продвинутые, например, половина из нас - противники смертной казни. Среди этой половины попадаются удивительные особи, которые полагают, что жестокому маньяку-детоубийце не следует уподобляться, хотя бы и с благословения государства. Остальные противники пули в затылок просто боятся, что за палачество нас вышибут из Совета Европы. Эта фобия совершенно беспочвенна и носит исключительно психопатологический характер. Во-первых, у старушки Европы проблемы с пищеварением и она жить не может без нашей постоянной газоприводной трубочки в попке. Так что европейская цивилизация лежит перед нами на левом боку с приведёнными к животу коленками и старается дышать поглубже, чтобы энергоноситель в её утробу поступал равномерно и прямолинейно. Из такой позиции ей нас уесть никак невозможно, даже если мы друг друга на кол пересажаем во имя сермяжной справедливости. А во-вторых, зачем она нам сдалась, эта Европа? Неужели уповаем на её наивное до идиотизма, беззубое, затяжное правосудие?
          Нет, избиратель кота Бегемота хоть и глуп, но не до такой степени. Адреналин бессильного возмущения кипит ключом в наших надпочечниках, и никакой цивильный Страсбург не справится с нашими басманными фрустрациями. Мы давно не верим, что хоть какой-нибудь суд может быть справедливым, что он может наказать преступника и оправдать невиновного. Мы хотим сидеть в зале варьете и смотреть, как на ярко освещённой сцене наш избранник отрывает чиновничьи, судейские, прокурорские головы... И чтобы кровь в потолок фонтаном! Ведь мы знаем, что если мы попросим, наш хвостатый президент вернёт головы на место, и мерзавцы опять будут целёхонькие! А мы его об этом попросим?
         Да ладно, чего уж лукавить! Мы и сами непрочь при нашем хвостатом избраннике пойти в карьерный рост и навести порядок собственноручно. Если будем стараться, может, выбьемся в ведьмы или там в демоны. А тем, кто по возрасту или комплекции на ведьму не тянет, можно Бабой-Ягой - тоже пойдёт. Сесть в летучую ступу, в руки - метлу, сделанную из выдранной бороды сексопатолога народного волеизъявления, да этой метлой отходить хорошенько обидчивого обер-виртухая прямо по его доброй интеллигентной физиономии! Мы бы очень даже не отказались...
         А как другой булгаковский герой? Он ещё говорил, будто истина в том, что у палача болит голова. Помните? Мы что же, больше не любим его? Да нет же! Конечно, мы его любим по-прежнему. Просто его вечное скорбное бездействие не может больше уживаться в нашем сознании с окружающим нас обнаглевшим злом. Пусть он стоит себе на пригорке и зовёт: "Придите ко мне, все труждающиеся и обременённые..." Это ведь к нам не относится, не так ли?

Марина Драченко