В свое время – почти сразу же после образования «первого в мире государства рабочих и крестьян» - партия и правительство поставили задачу: создать отечественный автомобиль. Создали – и теперь результаты ездят по нашим улицам, вызывая у граждан ехидные смешки и порождая стишки с рифмами, вроде «ВАЗ – таз».

       Теперь партия и правительство поставили другую задачу – создать отечественный сериал – в противовес бразильско-американским «санта-барбарам» и «рабыням изаурам». Советские сериалы – вроде «Семнадцати мгновений весны» - далее эксплуатировать было уже невозможно, а успех жанра был налицо. И вот, конец 2005 года выдал сразу два российских сериала – «Есенин» и «Мастер и Маргарита». О тех неблаговидных целях, с которыми был сделан первый, я уже писал («МОСТОК» №6/ 2005). Конечно «Мастер» не представляется таким одиозным, но определенные уроки из него извлечь можно.

       Самое главный – сериал нельзя делать любой ценой. Не всякий материал годится для того, чтобы сделать из него 10 серий. Насыщенный и плотный булгаковский роман превратился на экране в фильм, сверхидея которого видна невооруженным взглядом: любой ценой растянуть сюжет. И если первый день показа вселил в зрителей надежду на отсутствие рекламы, то остальные дни с лихвой возместили этот «недостаток». Вот простой хронометраж: серия длилась 1 час – из них 15 минут (!) рекламы в конце и 5-7 минут рекламы в середине. Сколько остается? По-моему, это рекорд российского телевидения. Если так пойдет дальше – нас ждут сериалы с сериями по 20 минут, 15 минут и т.п. При этом создатели спекулируют на одной понятной психологической особенности: раз «пойманный» в сети сериала зритель непременно будет смотреть и следующие серии, ведь интерес подогревается прерыванием на середине эпизода…

       Растягивание материала производится разными способами. Например, Левий Матвей, опоздавший к месту казни, может страдать довольно долго – на радость создателей сериала. То, что только называется у Булгакова в сцене бала у Сатаны, в сериале показывается, приобретая совершенно несообразное значение в контексте всего фильма.

        Много говорилось о концепции сериала: полное следование тексту Булгакова. Но упускается из виду, что при этом любое отклонение рассматривается как сильная позиция: ведь если именно в этом моменте сценарист решил изменить булгаковский текст, то надо искать особую причину. К сожалению, причины эти лежат на поверхности. Знающий текст зритель, услышав про «отправку Канта в лагеря» - вместо «Соловков», решит, что его, зрителя, считают невеждой и дураком – и обидится, ибо, по Окуджаве, дураком быть, хоть и выгодно, но «очень не хочется». Если создатели фильма действительно уверены, что российские граждане не знают, чем были Соловки в 20-е – 30-е годы ХХ века, то они все сделали для того, чтобы и дальше это им было неизвестно.

       Следование тексту Булгакова – это хорошо, но ведь любой принцип должен претворяться в жизнь разумно. Простой пример: прокуратор спрашивает у Иешуа, знает ли он какой-нибудь еще язык кроме арамейского (тут опять «уточнение»: у Булгакова говорится «кроме родного»), тот отвечает, что знает греческий. В романе прокуратор переходит на греческий – это важный момент. Для римлян греческий язык – язык литературы и культуры, знание его – подобно знанию французского в России 18-го – начала 19-го века. Прокуратор сразу понимает, что имеет дело не с простым бродягой – и, переходя, на греческий, демонстрирует, что сам разговор приобретает совершенно другой оттенок. В фильме же вопрос прокуратора звучит как праздное любопытство.

       Об игре актеров говорено довольно много – и справедливого. Пилат выглядит хоть и староватым (реальному Пилату было, судя по всему, сорок с небольшим), но восприятие его совершенно адекватно: в те времена человек за сорок воспринимался как старый. Басилашвили становился интереснее с каждой серией – с каждой серией в нем становилось меньше актера Басилашвили и больше Сатаны…Безусловным успехом справедливо называют игру Безрукова в роли Иешуа, прекрасно были исполнены «партии» Коровьева, Ивана Бездомного.

       Особый вопрос – это сочетание изобразимого и неизобразимого в романе, по которому ставился фильм. Булгаков очень любил Гете – и эпиграф к роману взял из него. А ведь вторая часть «Фауста» - целиком драма для чтения, ставить ее – практически нереально. Вот и у Булгакова – все фантастические элементы текста (вроде ночного полета Маргариты, бала у Сатаны, путешествия Пилата по лунной дорожке и т.п.) – не предназначены для «овеществления». В сознании читателя все элементы возникающих картин – равно реальны и равно нереальны, тогда как зритель видит полупрозрачный – словно снящийся - силуэт, летающий над вполне полноценной московской панорамой и в столь же полноценной московской квартире. Примерно то же самое мы видим и в случае с Мастером: само это слово – «мастер» вытесняет в романе любой мыслимый облик персонажа – поэтому как бы ни был удачен по типажу актер, напоминающий и самого Булгакова, - чувствуется, что перед нами лишь один из реализованных вариантов неисчерпаемого облика, несводимого к одному.

       Конечно, одной из самых больших неудач сериала стал кот. Мертвая шкура, мертвая морда, совершенно неудачное озвучивание. А ведь кот – не столько демонический, сколь комический персонаж. Филолог М.Чудакова, одна из первых серьезно исследовавших творчество Булгакова, отвечая на вопросы о фильме, недоумевала, почему зрителю не смешно – ведь книга очень смешная. А над чем смеяться, если, например, вместо гримасничающего (у Булгакова) кота нам предъявляют мертвую маску?

       И уж совсем ни к селу ни к городу – кадры кинохроники, «пришпиленные» (другого слова не подберешь) к последним сериям, милицейский начальник с грузинским акцентом (Берия?). У нас есть возможность сравнить эту экранизацию Булгакова с предыдущими: «Иван Васильевич меняет профессию» и «Собачье сердце». И ведь нельзя сказать, что, например, первая пьеса так уж легко переводилась на язык кино – пришлось «осовременить» множество деталей, изменить текст диалогов, но в итоге получился фильм, который можно смотреть бесконечное количество раз – снова и снова получая удовольствие. То же самое – и с блестящим «Собачьим сердцем».

       Что касается «Мастера и Маргариты» - то это был повод для разговора о романе – и это хорошо. Несколько десятков миллионов человек теперь, наверное, прочитают роман (кто не читал) или перечитают его – и это тоже замечательно. Только вот смотреть его во второй, а тем более в третий или четвертый раз – вряд ли захочется…