Иногда траектории истории меняются по совершенно странным причинам. В 1896 году в Париж, охваченный антисемитской истерией в связи с делом капитана Дрейфуса, приезжает модный австрийский журналист Теодор Герцль. Итогом его впечатлений стала суперрезонансная книга "Юдентшаат" и созванный в 19 августа 1897 года Всемирный Сионистский конгресс. Краткое содержание доктрины Герцля широко известно: все евреи мира - одна нация; антисемитизм -вечен и представляет смертельную угрозу всем евреям (вне зависимости от религии, он свойственен самым просвещенным нациям и не искореним никакими демократическими преобразованиями, никаким распространением гуманистических идей; спасение евреев - в создании национальной автономной государственности (под защитой великих держав), в виде демократической республики с сильной социальной защитой (в оригинале - на основе учения Пророков о социальной справедливости). Необходимо осознать, каким разрывом с общими представлениями о прогрессе и гуманизме стала доктрина Герцля. Это был крик обреченного, крик человека, в единый миг утратившего веру в европейскую цивилизацию. Преуспевающим представителям европейского (и американского, и азиатского) среднего класса предлагалось сняться с веками обжитых мест и миллионами бежать в заштатный угол Османской империи, где малярийные болота и пустыня (или в Уганду), в дикой панике спасаясь от перспективы стать жертвой расправ - со стороны современников Жюля Верна!
Для тогдашнего мира это была экстрема, куда более экзотическая, даже дикая, чем рассуждения о создании Всемирного Халифата в наши дни. Ведь вся разумная логика требовала иного - влиться в ряды сторонников демократических ценностей: в либеральные и социал-демократические партии, издавать новые книги, читать лекции, словом, просвещать, просвещать, просвещать... Оцените культурный шок 1897 года, шок от того, что культурный и духовный центр европейской цивилизации - Париж - вскипел бешеной юдофобией. Но уже в январе 1898 года Эмиль Золя кидает в лицо клерикально-монархической офицерской мафии, устроившей реванш под стягом антисемитской травли Дрейфуса, свое знаменитое "Я - обвиняю!" Золя ждет суд, бегство в Лондон и ослепительная слава. Но сразу после выхода его памфлета десятки и сотни известнейших французских и мировых знаменитостей встают на его защиту, образуя ряды "дрейфусаров". Возникает первое в европейской истории правозащитное движение. "Антидрейфусары" презрительно бросают своим противникам кличку "интеллектуалы" (умники) - то ли дело героическая сабля... Но они уже проиграли - борьба за демократию и светскую республику получила эмоциональный стержень - защита невинно осужденного.
Если бы Золя выступил был на год раньше, Герцля бы просто подняли на смех: лучшие люди Франции и Европы выступили против антисемитов, а ты - призываешь бежать в азиатское захолустье. В этом случае не было бы сионизма, возможно, не было бы и архетипического мифа о еврейском заговоре, ставшим идеологическим фундаментом Холокоста (без отголосков собрания "всех" евреев мира в Базеле сфабрикованные царской охранкой "Протоколы..." годились бы только на подтирку не слишком взыскательных жандармских задниц).
Это все - предисловие к карикатурному скандалу. Его суть - Западная Европа выразила свое презрение исламу, считая его оплотом дикий суеверий и религией терроризма. Самую оскорбительную для мусульман позицию выразили как раз противники публикаций. Их логика такова - не будите спящую собаку. Дескать, мусульмане настолько возбудимы, что не стоит их раздражать, а то - они всех порежут. В этой позиции нет никакого уважения - только страх перед "варварами". Позиция "сторонников карикатур" - тоже понятна: хватит прогибаться перед "черными", слава Хантингтону. Это месть за ноябрьский страх за "огни Парижа". Месть облекается в защиту свободы прессы.
Впрочем, точно также страх перед погромами облекается в защиту прав верующих. Среднюю позицию выражает недавнее "извинение Евросоюза": нам жаль, господа мусульмане, что вы так серьезно отнеслись к карикатурам.
В карикатурном скандале слишком много провокации, но не будем сейчас расплетать все узлы и нити интриги. Главное, что меня поразило - это молчание светочей европейской интеллигенции. Журналисты и министры выразились сполна, но кого это интересует в Западной Европе, где, по-прежнему, с 1898 года, царят интеллектуалы. Я не знаю, что должны были сказать властители дум. Что ислам - великая религия мира (слова президента Буша от 11 сентября 2001 г.), что мусульмане поражали мир толерантностью в века, когда небеса Европы были затянуты кострами инквизиции, и что суры Пророка написаны святым духом, хула на которого не простится "не простится... ни в сем веке, ни в будущем" (Мф. 12, 32). Или, напротив, что мы не позволим шантажировать нас и вынуждать нас отказаться от одного из краеугольных принципов современной европейской цивилизации ("второго осевого времени", см. А. Ахиезер, И. Клямкин, И. Яковенко «История России: конец или новое начало?») - духовной и интеллектуальной свободы и плюрализма. Любой ответ был бы позицией, вызывающей уважение. Наверное, скоро он прозвучит. Но, я надеюсь, это случится до того, как европейские и европеизированные (вестернизированные) мусульмане, находящиеся на социокультурной границе, на которой происходит взаимодействие цивилизаций, примут необратимые решения, которые на долгие десятилетия предопределят страдания миллионов.
Евгений Ихлов
