ГлавнаяО насАрхив вестникаАрхив новостейКонтактыАрхив вестника в PDF
4/2006 АРХИВ ВЕСТНИКА


Дело Алексея Пичугина: что стоит за новыми обвинениями?

                                                  

          16 мая 2006 года в Мосгорсуде начались слушания по существу нового уголовного дела бывшего начальника службы внутренней экономической безопасности НК ЮКОС Алексея Пичугина. Он обвиняется в убийствах в 1998 году директора московской торговой фирмы «Феникс» Валентины Корнеевой и мэра города Нефтеюганск Владимира Петухова. Кроме того, следствие инкриминирует Пичугину организацию покушений в 1998 и 1999 годах на предпринимателя Евгения Рыбина, который предъявил ряд судебных исков о взыскании ущерба, причиненного его фирме деятельностью НК ЮКОС.
          На скамье подсудимых еще пятеро человек: Владимир Шапиро, Геннадий Цигельник, Евгений Решетников, Михаил Овсянников и Владислав Левин (члены «преступной группы», якобы организованной Алексеем Пичугиным и Леонидом Невзлиным).
          Объем дела составляет 80 томов. В списке более 800 свидетелей, 300 из которых выступают на стороне защиты. Нынешнее разбирательство в отличие от предыдущего ведется в открытом режиме, судьей Московского городского суда Владимиром Усовым, а не присяжными. От присяжных отказался сам Пичугин, другие обвиняемые его поддержали. Причина отказа – в том, как шел предыдущий процесс. Первую коллегию заседателей, склонявшуюся к оправдательному вердикту, распустила судья Наталия Олихвер. А новые присяжные, которые признали Пичугина виновным в убийстве четы тамбовских бизнесменов Гориных и приговорили его к 20-летнему заключению в колонии строгого режима, по мнению самого осужденного, находились в зависимости от Генпрокуратуры.
          Доводы обвинения в значительной своей части строились на показаниях рецидивиста Коровникова, в 2000 году приговоренного к пожизненному заключению за серию изнасилований и убийств с особой жестокостью, а также членов его банды. О том, что Пичугин якобы пытался «заказать» ему Гориных, Коровников неожиданно «вспомнил», отсидев несколько лет на зоне острова Огненный. После чего незамедлительно был переведен в Москву в несравненно более комфортные условия содержания. Однако при очной ставке «свидетель» узнал Пичугина в лицо не сразу и с большим трудом. Примечательно – Коровников заявил, что «заказ» не выполнил, так как находился с Гориным в приятельских отношениях и пожалел его. «Пожалел» – отморозок, изнасиловавший и растерзавший несколько женщин?!
          В убийстве Гориных было очень много странного. Отсутствуют даже трупы, о которых патетически восклицал прокурор, возмущенно отметая в сторону вопрос журналиста о политической подоплеке дела. Не все ладно и с результатами экспертиз. Первая экспертиза, сделанная в Тамбове, установила: кровь, обнаруженная во дворе дома супругов, принадлежит не Гориным. И только повторное исследование, проведенное спустя значительное время в Москве, вдруг показало, будто группы крови совпадают. Кстати, в Тамбове некоторые по сей день считают, что Горины живы. У них было много сомнительных «деловых» связей, и это уже не первое их исчезновение.
          По словам адвоката Алексея Пичугина Георгия Каганера, первый процесс изначально был предвзятым. «Защите запрещали выяснять обстоятельства, которые бы давали основания прийти к выводу о том, что подзащитный не совершал преступление. Заседания суда проходили в закрытом режиме, хотя на них не было оглашено ни одного секретного документа. Поэтому мы считаем, что его закрыли только с одной целью, чтобы не допустить на слушания журналистов», – заявил он.
          Делать окончательные выводы о характере нынешнего судебного разбирательства пока преждевременно, но если судить по состоявшимся заседаниям, то приходится констатировать: гособвинение намерено сохранить прежнюю тактику и недостаток доказательств подкреплять трюками и различного рода шоу-эффектами.
           Так, выступивший на суде Дмитрий Корнеев (муж Валентины Корнеевой, бывшего директора московской торговой фирмы «Феникс») рассказал, что в 1998 году его жена была застрелена на лестничной клетке их дома неизвестным мужчиной (следствие установило, что этим мужчиной был Владимир Шапиро). Выстрелив в свою жертву, преступник скрылся. Между тем сведения, представленные в обвинительном заключении Генпрокуратуры, противоречат описанию Корнеевым трагического происшествия. В частности, прокурор зачитал утверждение, будто Шапиро стрелял и в Корнеева, стремясь «убрать» ненужного свидетеля, но произошла осечка. Кроме того, когда представитель гособвинения оглашала показания, данные ранее Корнеевым на одном из допросов, она опускала некоторые фразы и слова, в результате чего смысл совершенно искажался. Так, Корнеев говорил, что его жена в последние дни перед убийством нервничала, и он беспокоился за нее. Но из-за купюр прокуроров выходило, будто это сама Валентина Корнеева говорила своему мужу о том, что она чего-то опасается. Судья обратил внимание на эту намеренную подтасовку фактов только после решительного протеста адвоката Каганера.
          Не менее интересно сравнить сделанные в разное время предположения Дмитрия Корнеева о возможном мотиве убийства, также принципиально разнящиеся. Ранее потерпевший (он работал в фирме своей жены шофером) выдвигал версию о связи преступления с судебной тяжбой между соучредителями «Феникса» – Валентиной Корнеевой и неким Тарахтелюком. Тарахтелюк получил под залог своей доли в «Фениксе» кредит в банке и вложил вырученные деньги в компанию МММ. Когда МММ погорела, у Тарахтелюка возникли проблемы с возвратом долга, тем не менее позже он нашел средства расплатиться. После этого инцидента Валентина Корнеева стала требовать, чтобы Тарахтелюк продал свою долю в «Фениксе» ей. Однако тот решительно отказывался, что и послужило причиной тяжбы, которая, по мнению Дмитрия Корнеева, могла стать поводом для убийства. Между тем стараниями гособвинения на свет была извлечена другая история: о том, что Корнеева отказалась принять предложение по продаже банку «МЕНАТЕП» принадлежащего ей помещения в центре Москвы. Дмитрий Корнеев изменил свое мнение о мотиве убийства, признав версию гособвинения единственно верной.
          Притянутой за уши выглядит версия Генпрокуратуры о покушении на бывшего управделами компании «Роспром» Виктора Колесова. На суде он рассказал, что 5 октября 1998 года, находясь возле своего дома, подвергся нападению двоих неизвестных мужчин. Те отняли у потерпевшего портфель с газовым пистолетом и 2 тысячами долларов и избили его, после чего Колесов потерял сознание. Очнувшись, пострадавший увидел, что над ним склонился прохожий, а преступники скрылись. На каком основании гособвинение сделало вывод о необходимости включить данный инцидент в дело Алексея Пичугина, совершенно неясно. Более того, по словам адвоката Ксении Костроминой, при рассмотрении предыдущего уголовного дела ее подзащитного Мосгорсуд связи между Пичугиным и нападением на Колесова не выявил.
          Еще два эпизода дела - покушения на жизнь предпринимателя Евгения Рыбина - относятся к 1998 и 1999 годам. Первое случилось на улице Удальцова в Москве, где в Рыбина, по его словам, стрелял подсудимый Решетников. Второе – в Московской области: машину предпринимателя с охраной и водителем, направлявшуюся к его дому (сам Рыбин в это время находился на дне рождения у племянника), взорвали. Все эти инциденты Рыбин связывает со своими судебными исками о взыскании ущерба, якобы нанесенного ему деятельностью ЮКОСа, которые бизнесмен предъявил нефтяной компании. Организатором преступлений Рыбин называет Алексея Пичугина, хотя основания для этого формулирует крайне невнятно. Сам он видел Пичугина только один раз, в своем офисе во время деловых переговоров с ЮКОСом. Причем тот факт, что описываемое Рыбиным лицо – именно Пичугин, вызывает сомнения, поскольку внешность данного лица не соответствует внешности Пичугина. Так, в представленных на заседании протоколах допроса Рыбина говорится, что Пичугин невысокого роста, худощавый, с темными волосами. Это совершенно не соответствует действительности. Рост Алексея Пичугина 184 см, волосы светлые, а в 1999 году он, к тому же, был довольно полным.
           Что касается убийства мэра города Нефтеюганск Петухова, то свидетели обвинения увязывают данное преступление с ЮКОСом (но отнюдь не с Пичугиным лично), ссылаясь на непроверенные слухи (!), циркулировавшие «в народе». Мотивом называют конфликт между мэром и нефтяной компаний из-за «неполного поступления налогов» в городской бюджет. Между тем у мэра Нефтеюганска были и другие конфликты, в частности, с предыдущим главой города и с местной Думой. Так, в протоколе допроса пресс-секретаря мэра Юлии Каршакевич, проведенного сразу после убийства, прямо говорится, что по ее мнению смерть Петухова была выгодна людям из команды бывшего руководителя города Севрина и председателю Думы Любиеву.
          Не менее туманны и обстоятельства «покушения» на Ольгу Костину. Взрывное устройство было заложено в доме ее родителей крайне непрофессионально: преступники не сочли нужным убедиться, на месте ли жертва. Никакого ущерба взрыв никому не причинил. Виновным в осуществлении взрыва признал себя Коровников, причем он не называет это преступление попыткой убийства. «Мы ездили в Москву попугать одну бабу», – сообщил Коровников.
          Генпрокуратура РФ заявляет, что все преступления Алексей Пичугин организовывал по указанию Леонида Невзлина и других неустановленных лиц из руководства ЮКОСа.
          Вообще, следует заметить, что наиболее часто в обвинительном заключении фигурируют словосочетания «неустановленные лица», «в неустановленном месте» и «в неустановленное время».
          Обстановка в зале суда дает, пожалуй, не менее богатую пищу для размышлений, чем собственно разбирательство дела. Стиль ведения заседания судьи Владимира Усова разительно контрастирует с манерой Ирины Колесниковой (председательствовавшей на процессе Михаила Ходорковского и Платона Лебедева). В отличие от Колесниковой, Владимир Георгиевич демонстрирует одинаковое отношение к обеим сторонам. Он предоставляет равную возможность выступать и обвинению, и защите, удовлетворяет (как, впрочем, и отклоняет) ходатайства и тех, и других.
          В отличие от внешне беспристрастного судьи, прокуроры ведут себя в «лучших» традициях товарища Вышинского. Их пафосные речи изобилуют красочными эпитетами (видимо, призванными заменить конкретные факты). И потому хихиканье, которое зачастую не в силах сдержать представительница гособвинения, звучит особенно дико.
          Клетка, в которой сидят обвиняемые, сделана из пуленепробиваемого стекла. Для того чтобы обменяться репликами с судьей, им необходимо пользоваться микрофоном, так как иначе ничего не слышно. Слово подсудимым пока еще не предоставляли. Кто-то, в том числе Алексей Пичугин, записывают происходящее на процессе, другие – только слушают выступающих. Держатся все спокойно.
           Некоторые охранники ведут себя по отношению к близким заключенных довольно жестко (помимо конвоиров в военной форме среди охраны постоянно присутствует какой-то человек в штатском). Помещение спроектировано таким образом, что пройти к скамейкам посетителей можно как мимо клетки, так и через центр зала – мимо судьи, между столами обвинения и защиты. Сначала маршрут посетителей никто не регламентировал. Но, видимо, сообразив, что таким образом родственникам предоставляется дополнительная возможность обменяться взглядами, охранники иногда запрещают проходить мимо клетки, протесты адвокатов на них не воздействуют.
          Помимо участников процесса и их близких, в зале находятся журналисты. Примечательно, что представители проправительственных СМИ, активно пишущие о судебном разбирательстве, на заседаниях не присутствуют. Впрочем, это неудивительно. Ведь для того, чтобы заниматься тенденциозной пропагандой, факты знать не нужно, достаточно придерживаться «генеральной линии». Вообще, складывается впечатление, что процесс открыли только для того, чтобы путем публичного навешивания на Пичугина страшных обвинений окончательно дискредитировать Ходорковского в глазах общества. Потому что какие-то хитрые налоговые схемы – это слишком непонятно для обывателя, а значит – неубедительно. Зато рассказ о наемном убийце примитивен и эффектен, как голливудский триллер.
          Какой приговор вынесет, прослушав расплывчатые формулировки Генпрокуратуры и туманные показания свидетелей обвинения, судья Владимир Усов, покажет время. Хотелось бы верить в объективность и честь профессионального судьи, тем более что его поведение на заседаниях внушает некоторую надежду на справедливость, но... Но в памяти постоянно всплывает процесс над Светланой Бахминой, на котором судья также показывала свою объективность, а в приговоре практически дословно повторила текст обвинительного заключения прокуратуры, будто и не было многочисленных показаний, подтверждающих полную невиновность заключенной.
          Очевидно, что истинные дирижеры трещащего по швам дела Алексея Пичугина стремятся любыми средствами добиться экстрадиции в Россию Леонида Невзлина. И то, что для достижения этой цели ломаются человеческие судьбы, «режиссерам» дела ЮКОСа абсолютно безразлично.
          Вину же Алексея Пичугина как нельзя лучше определили его адвокаты: она заключается лишь в том, что их подзащитный работал в компании ЮКОС, преследуемой российскими властями по политическим мотивам.

Вера Васильева

ГлавнаяО насАрхив вестникаАрхив новостейКонтактыАрхив вестника в PDF


Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100