"...сатанинские игры с людскими судьбами - искусство
куда более пьянящее, чем театр или живопись ".
Б. Акунин. "Пелагия и белый бульдог"

          "Приговор Алексею Пичугину является первым шагом к осуждению и судебному процессу над Невзлиным". Такими словами прокурорский генерал Камиль Кашаев прокомментировал перед телекамерами кошмарный конец бесконечного кошмара Алексея Пичугина, приговорённого-таки к пожизненному заключению. Слова его превосходительства г-на Кашаева можно расценить как самые правдивые и искренние показания из всех, прозвучавших за четыре года следствия и за время трёх судебных разбирательств. Камиль Альбертович чистосердечно признался, что целью его неустанных прокурорских трудов было не раскрытие запутанного и опасного преступления, не поиски истины, не надзор за соблюдением законов в ходе следствия и суда, а "первый шаг к осуждению Невзлина". Обратите внимание: до процесса над Невзлиным ещё - как до неба, а Кашаев уже уверен, что опальный эмигрант будет осуждён. Прежде нарушать презумпцию невиновности и называть человека преступником до решения суда позволяли себе только генпрокуроры, на худой конец - их заместители. Видимо, его превосходительство имеет виды на дальнейший карьерный рост.
          Если пожизненный приговор Алексею Пичугину - только первый шаг к осуждению Невзлина (будем искренни до конца - первый шаг к заграничным счетам Невзлина), то тогда жизнь осуждённого, разрушенные судьбы его большой семьи - просто мусор под ногами шагающих. Обесценивание ниже нуля человеческой жизни ради интересов тех, кто дорвался до власти - наша национальная традиция, говорить об этом неинтересно, после Толстого и Достоевского всё равно ничего нового не скажу. Я о другом: фактически Камиль Альбертович перед телекамерами публично признался в своей профессиональной несостоятельности, опустил прокурорское звание до уровня трактирного полового, которому господа кричат "Прокурор, пожизненное!" (как кричали купчины: "Челаэк, порцию блинов!").
          Что заставляет молодого, способного человека хоронить самого себя как профессионала? Ведь он понимает, что в осуждении Алексея Пичугина нет никаких его профессиональных заслуг, просто наехала на человека вся королевская рать и прокурор в этих играх такая же пешка, как подсудимый. Между ними только одна существенная разница: у подсудимого никто не спрашивает согласия, тогда как прокурор идет на унижение своего профессионального и человеческого достоинства добровольно. А впереди ещё такая долгая жизнь, что значат все игрушки - ордена, генеральские лампасы на штанах, красивый автомобильчик - по сравнению с неизбежным грядущим позором, невозможностью посмотреть в глаза своим взрослым детям, потому что в этих глазах ничего нет, кроме отвращения и жалости?
          Я имела сомнительное удовольствие присутствовать на последнем судебном заседании по делу Пичугина. Выступали защитники. Волновались - чувствовалось, что за четыре горьких года Алексей стал для них близким человеком, и переживают они за него не по-адвокатски, а по-человечески. О состоянии сидевших в зале родных, самого подсудимого говорить не стоит - и так понятно. А что же его превосходительство генерал Кашаев и его "верный Санчо Панса", Афродита нашей прокуратуры, добрейшая Кира Станиславовна Гудим? Может быть, они тоже волновались, внимательно слушали: вдруг процессуальные оппоненты приготовили им какой-нибудь сюрприз, и теперь весь их труд, все бессонные ночи пойдут насмарку? Или, уверенные в своей победе, они всё же вели себя прилично из уважения к тому, что мы по привычке называем Российским правосудием; из уважения ко всем нам, потому что от нашего имени выносятся в судах все приговоры и именно мы, как налогоплательщики, обеспечиваем приличное прокурорское жалованье; наконец, просто из уважения к близким подсудимого, потому что они уж точно никаких преступлений не совершали?
Ничего подобного! Очаровательная пара в голубом, привольно расположившись за столом обвинения, открыла ноутбук и с головой ушла то ли в путешествие по сайтам, то ли в увлекательную компьютерную игру. При этом Кира Станиславовна и Камиль Альбертович беспрерывно хихикали во весь голос, демонстрируя полное пренебрежение к происходящему в зале. Только когда защитник напомнил о процессах тридцатых годов, развесёлые прокуроры притихли и даже низко опустили буйны головы, как хулиганистые школьники, которым пригрозили вызовом в директорский кабинет. Впрочем, через две минуты обвинители продолжили публичную браваду с ещё большим энтузиазмом.
          Для меня этот неуместный фарс стал более убедительным доказательством невиновности Алексея Пичугина, чем сбивчивые показания не вызывающих доверия свидетелей обвинения. Прокуроры, выступающие в нормальном состязательном процессе, положившие немало труда на разоблачение хитроумного организатора убийств, никогда не позволили бы себе такого шутовского поведения. А вот когда суд - просто фикция, проформа, где всё известно заранее, когда подсудимый заперт в стеклянной клетке под бдительным надзором десятка дюжих спецназовцев и не имеет возможности обычным мужским методом прекратить глумление над собой и своими близкими, вот тогда можно смело ерничать, заглушая неприятное шевеление остатков собственной совести.
          Подозреваю, что за такое поведение на показательном процессе приснопамятный Андрей Януарьевич Вышинский пересадил бы своих подчинённых с прокурорского места на скамью подсудимых, и был бы по-своему прав. Но поклонник признаний под пытками генпрокурор Вышинский давно предстал перед судом самой высшей инстанции, а потому порядок в зале суда и должное поведение участников процесса должен был обеспечить председательствующий, а именно - судья Пётр Егорович Шпиндлер. Этот достойный нашего сочувствия господин ёжился - ёжился, сердито поглядывая в сторону прокурорского стола, и, после нескольких прозрачных намёков защиты, всё же решился действовать - грозно постучал карандашиком по столу. Но, видимо, тихо стучал - прокуроры не услышали.
          Судейская доля в современной России ещё более печальна, чем прокурорская. В последние годы вопрос признания подсудимого виновным полностью перешёл в ведение обвинителей, но за судьями оставалось право назначать меру наказания. Можно было приговорить какого-нибудь бедолагу к восьми годам лишения свободы условно. Прекрасный выход из щекотливого положения: и волки сыты, и овцы целы, и не краснеешь, как варёный рак, когда к тебе обращаются "Ваша честь". Но процесс над Алексеем Пичугиным положил конец и этой судейской вольнице. Теперь если прокурор сказал пожизненное - значит пожизненное, как в бородатом анекдоте: "Доктор сказал в морг - значит в морг". Мама одного из современных российских политзаключённых так описала мне поведение провинциальной судьи, вынесшей особо беззаконное решение: "А судья такая худенькая, бледненькая... Сидит, бедная, и глазками - хлоп, хлоп. Может, ей детей нечем кормить будет, если её с работы выгонят..." Я не разделяю сверхтерпимости этой замечательной женщины. Я думаю, что лучше пойти буфетчицей в больницу и кормить своих детей остатками больничного супа, чем потом эти дети будут до конца дней стыдиться своей матери.
          А судьи Верховного суда? Вы представляете, сколько труда надо положить, чтобы дослужиться до такого высокого судейского чина? Наверное, всю жизнь надо подчинить профессиональной карьере, лишить себя многих удовольствий, обделять своим вниманием близких ради профессионального роста. И не может быть, чтобы судьи такой высокой квалификации не знали, что если они считают доказательства вины подсудимого недостаточными, как это было со вторым приговором Алексея Пичугина, то, соответственно, подсудимого следует признать невиновным. Мало того, что вместо этого Верховный суд направил дело на повторное рассмотрение, так Верховные судьи ещё и дали Мосгорсуду указание вынести подсудимому более строгое наказание, что является уже откровенным и грубым нарушением закона. Но на этом дело не кончится. В своё время в Верховный суд поступит кассационная жалоба адвокатов Пичугина, из которой будет ясно, что недостатки, указанные в решении Верховного суда, новым судебным разбирательством не устранены, и никаких новых доказательств обвинением не представлено, тем не менее, подсудимому назначена высшая мера наказания. И я предполагаю, что судьи Верховного суда оставят в силе пожизненный приговор Алексею Пичугину, прекрасно понимая, что они противоречат сами себе, выставляя себя безграмотными недоучками. Потому что "доктор сказал в морг". Интересно, после этого уважаемым судьям высшей инстанции обращение "Ваша честь" не будет казаться издевательством?
          Вы скажете: "Так это же дело ЮКОСа, любому младенцу известно, что оно к правосудию отношения не имеет." Ошибаетесь, господа: как любил говорить известный политический деятель, "главное нАчать" и "процесс пошёл". По официальным данным российскими судами сегодня выносится только 0,36% оправдательных приговоров. Это на порядок меньше статистической погрешности, и можно сказать, что в России сегодня вообще не выносят оправдательных приговоров. То есть практически все судьи добровольно согласились превратить себя в покорных манекенов в чёрных мантиях, ставящих свою подпись на обвинительных заключениях. Во времена упомянутого нами генпрокурора Вышинского оправдательные приговоры составлял 8-10%, что почти соответствует мировой практике. Видимо, была у Андрея Януарьевича, в отличие от нынешних, какая-то своеобразная профессиональная гордость. А такой процент оправдательных приговоров, как у нас, в истории тоже однажды наблюдался - в Средние века, у судов испанской инквизиции.
         Знаменитому анатому Лесгафту приписывают афоризм: "Функция творит орган". То есть, если орган лишить возможности функционировать, то он обречён на деградацию и гибель с соответствующими последствиями для всего организма. Государство - это тоже живой организм, и к его органам применим афоризм Лесгафта. Если от судьи ничего не зависит, какой у него может быть интерес к профессии, к повышению собственной квалификации? Для успешной карьеры ему нужно одно: не умствуя, выносить приговоры, "прописанные" обвинением. И следствию незачем проявлять рвение: зачем, если суд признает преступником того, на кого прокурор указал? Органы правосудия и правопорядка, не имеющие никакого стимула к нормальному функционированию, деградируют, и уже сегодня в наших колониях по официальным данным каждый седьмой зэк ни в чём не виновен. А по данным правозащитников этот процент может достигать одной трети. Триста тысяч ни в чём не повинных людей сидят в наших ужасающих тюрьмах и колониях - это уже сравнимо с ГУЛАГом, особенно если учесть, что население России в два раза меньше, чем население СССР. А настоящие преступники наглеют потихоньку. Так что любой из нас, случайно оказавшись вблизи места преступления, имеет все шансы быть "задержанным по подозрению", и считай, что твоя песенка спета: суд отштампует раньше арест, потом содержание под стражей, потом обвинительное заключение - оно же и приговор. "Доктор сказал в морг".
          Ничего не бывает вечным, и сегодня историческое время бежит быстрее, чем в прошлые века.
          Огромная, достаточно развитая и цивилизованная страна не может долго существовать без соответствующего мировым стандартам правосудия. Точно также одна группа людей не может вечно пользоваться несметными богатствами этой страны - очень скоро другим тоже захочется. Придёт новая "элита", отгонит от "кормушки" старую, начнёт заново делить нефть, газ, лес... Да и пусть себе делит, нас это не должно сильно волновать - нам в любом случае ничего не достанется. Но прежде, чем наши новые начальники с головой погрузятся в сладостный процесс "распределения сфер", нам необходимо обезопасить себя от "задержаний по подозрению", арестов, содержаний под стражей и обвинительных заключений, которые плавно превращаются в приговоры. А для этого мы должны увидеть на скамье подсудимых или хотя бы на допросе у следователя всех весёлых прокуроров, всех покладистых судей (и про моргающую мышку в судейской мантии ни в коем случае не забыть) и непоследовательных господ из Верховного суда. Мы просто должны выяснить: а нет ли у них на совести профессиональных преступлений? Не принуждали они к даче ложных показаний каких-нибудь преступников, осуждённых за тяжкие преступления? Не выносили заведомо неправосудных приговоров? А может, они даже не подчинялись решениям суда, вступившим в законную силу?
          А кукловоды, которые сегодня вместо ширмы кукольного театра используют кремлёвскую стену, пусть идут себе с миром, катаются на яхтах, приобретают футбольные клубы и радуются жизни. И это будет справедливо, потому что они не совершали на самом деле никаких преступлений, они никого не засуживали и не засаживали, и, я уверена, не похищали у судей и прокуроров детей, чтобы заставить их совершать противоправные деяния, не приставляли им к затылкам пистолеты.
          А то, что кого-то невзлюбили или чужого имущества захотелось… - это, конечно, грех, но не преступление. А пока время перемен не пришло, имеет смысл упразднить и судей, и адвокатов, а с ними заодно и следователей. Зачем они нужны, если для отправления правосудия вполне достаточно двух процессуальных лиц - обвиняемого и обвинителя? Извиняюсь, нужен ещё секретарь, чтобы печати ставить. А на сэкономленные деньги можно было бы лечить детей с онкозаболеваниями, а то на них нефтедолларов всегда не хватает.

Марина Драченко