17 февраля 2008 г. Косово провозгласило независимость. Международная реакция на это событие довольно предсказуема. Сербы рыдают, негодуют и громят американское посольство в Белграде. Европа и США ответили волной дипломатических признаний. Исключение составляют лишь страны, имеющие проблемы с собственными сепаратистами (Испания, Кипр, на постсоветском пространстве - Грузия) или же опасающиеся таковых в перспективе (Словакия). По- прежнему продолжает считать Косово де-юре частью Сербии Белоруссия, но её позиция скорее объясняется противостоянием с США и западным миром в целом.
Реакция России также вполне ожидаемая. Звучат предостережения об угрозе «цепной реакции сепаратизма». Делаются заявления о необходимости пересмотра отношений России с непризнанными республиками на постсоветском пространстве с намёком на их возможное признание - своеобразный «наш ответ Чемберлену». Особого внимания заслуживают высказывания президента РФ В.Путина и первого вице-премьера С.Иванова по поводу краха системы международных отношений и международного права (подробнее об этом ниже). Увы, всё вышесказанное имеет мало общего с реальной жизнью и вот почему.
«Кандидатский минимум» современных сепаратистов
Для реальной угрозы территориальной целостности любого государства и, соответственно, успеха любого сепаратистского движения в современных реалиях требуются пара условий:
1) наличие у сторонников отделения собственных вооруженных формирований, способных вести длительные боевые действия против правительственных войск;
2) достаточная политическая, финансовая, военная поддержка сепаратистов извне.
Ни баски в Испании, ни корсиканцы во Франции такими возможностями не располагают. Несколько более сложная ситуация в Турции, где курдский сепаратизм десятилетиями даёт о себе знать, одно из последних подтверждений тому - недавно завершившаяся военная операция турецких правительственных войск на территории Северного Ирака. Но военные ресурсы курдов довольно ограниченны, и о действительно значимой внешней поддержке они могут только мечтать. Всё-таки Турция является членом НАТО, и это вполне достаточное объяснение отсутствия у неё реальных соперников в регионе. Справедливости ради стоит отметить, что и перспективы обретения независимости косовскими албанцами в конце 90-х гг. прошлого века были ничуть не лучше. Уступая в боеспособности сербской армии, максимум, на что могли рассчитывать сепаратисты, это затяжной вооружённый конфликт, аналогичный тому, что десятилетиями тлеет в турецком Курдистане. Косоварам банально повезло, их стремление к независимости совпало с заинтересованностью Запада в умиротворении балканского региона, хотя бы и ценой окончательного демонтажа югославской федерации. Хотя и тут всё было далеко не однозначно…
Мир на Балканах: цена вопроса
Российская официальная (и неофициальная державно-националистическая) пропаганда приложила максимальные усилия, дабы представить США и их союзников в югославском конфликте 90-х гг. исключительно в качестве агрессоров, при полном снятии ответственности за произошедшее с сербского руководства. Вероятно, именно по этой причине в русскоязычных источниках (включая интернет-сайты) невозможно найти цифры потерь албанской стороны в Косово, в т.ч. ещё до начала натовских бомбардировок. Как известно ожесточенные столкновения между сербской армией и сепаратистской ОАК (Освободительная армия Косово) вспыхнули ещё весной-летом 1998 г. и уже тогда спровоцировали поток беженцев количеством, по разным оценкам, от 200 до 500 тыс. человек. Зато встречаются явно завышенные данные о гибели десятков тысяч мирных жителей, исключительно в результате натовских бомбардировок в марте-июне 1999 г.
Рискну утомить читателей небольшой статистикой.
Война в Хорватии (1991-1995 гг.): от 20 до 40 тыс. погибших, включая мирное население, от 500 тыс. до 1 млн. беженцев.
Война в Боснии и Герцеговине (1992-1995 гг.): цифры потерь уже на порядок выше - 200-300 тыс. убитых, 2-3 млн. беженцев.
Война в Косово (24 марта-10 июня 1999 г. - указан период военной операции НАТО, но реально вооружённые столкновения в крае, как я уже упоминал, вспыхнули годом ранее). По данным «Радио «Свобода» число жертв этой войны составило 10 тыс. погибших. Притом это - общая цифра, включающая в себя потери и мирного населения, и сербских военнослужащих, и албанских боевиков, погибших как в ходе наземного противостояния сторон, так и в результате ударов западной авиации.
Для тех, кто считает данную цифру потерь заниженной, привожу дополнительные данные. Журналистка К.Мяло, симпатизирующая сербам, оценивает в своей книге «Россия и последние войны ХХ века» потери гражданского населения Югославии в ходе конфликта от 1,2 до 2 тыс. человек (без указания национальной принадлежности погибших). По данным же правозащитной организации «HUMAN RIGHTS WATCH» они составили примерно 500 человек. Кроме того, сербы оценили потери своих военнослужащих в 476 человек убитыми, эксперты НАТО заявляли о гибели 5-10 тыс. солдат противника. Истина, как водится, где-то посередине. В любом случае суммарные потери в ходе войны за Косово в разы отличаются от аналогичных в Хорватии и на порядок ниже, чем имели место в Боснии.
Сложилась парадоксальная ситуация - Североатлантический альянс, совершив акт агрессии, тем не менее, остановил войну в Хорватии и Боснии, а позднее и погасил вооружённый конфликт в Косово, пока он не успел набрать силу. Конечно, во время бомбардировок исход беженцев из зоны конфликта резко возрос, свои дома вынуждены были покинуть до 900 тыс. албанцев и до 100 тыс. сербов (предполагаю, что первые бежали не только от бомб западных союзников, но и от зачисток со стороны сербской армии, которая готовилась к наземной обороне). Но уже летом 1999 г. албанцы получили возможность вернуться в свои дома. Напротив, проблема возврата 150 тыс. сербов (часть их покинула родину уже после окончания боевых действий) и обеспечения их безопасности в крае актуальна и по сей день. Несомненно, ответственность за это ложится как на нынешнее правительство Косово (подавшее только что в отставку), так и на США и на европейские страны, обеспечившие независимость края. Но, повторюсь, хорватско-боснийского сценария, как и «долгоиграющего» курдского, в Косово избежать удалось.
Ещё одно любопытное сравнение. Как известно, одним из самых рьяных критиков действий НАТО в 1999 г. была Россия. Про «варварские бомбардировки мирных сербов» не слышал только ленивый, а многие СМИ охотно смаковали тему авиаударов по гражданским объектам. При этом почему-то немногим бросилось в глаза отличие сравнительно целого Белграда от Грозного образца 1995 г., в ходе первой чеченской войны превращённого в подобие Сталинграда. А вот ещё интересный момент: жители сербской столицы, чтобы предотвратить разрушение городских мостов натовской авиацией, коллективно выходили на них по ночам, выступая в качестве добровольных «живых щитов». А теперь попытайтесь представить себе подобную акцию со стороны жителей Грозного, допустим, в январе 1995 г.
Напоследок приведу ещё пару цифр. От 30 до 50 тыс. человек убитыми - это цифры потерь гражданского населения в первую чеченскую кампанию (1994-1996 гг.). От 15 до 24 тыс. человек убитыми - а это потери гражданского населения уже за первые 5 лет второй чеченской кампании (по данным «Мемориала» на 2004 г.). Не сомневаюсь, что у кремлёвских бонз и их штатных пропагандистов нашёлся бы замечательный ответ по поводу столь «неполиткорректного» сравнения - Чечня, мол, является де-юре частью России, НАТО же бомбило суверенное государство. Ну что ж, в таком случае можно только позавидовать западным державам, чьи армии способны действовать более избирательно и гуманно на чужой территории, чем российская армия на территории, которую Москва объявляет своей.
Но вернёмся к реакции российского истеблишмента на признание независимости Косово. Как я уже говорил, в связи с этим событием прозвучал ряд заявлений, в т.ч. со стороны формально третьего лица в государстве -председателя Совета Федерации С.Миронова - о необходимости пересмотра политики России в отношении непризнанных республик на постсоветском пространстве.
Признать иль не признать - вот в чём вопрос?
Признание Косово вновь разожгло шекспировские страсти по данному вопросу. Напомню, в первой половине 90-х гг. прошлого века, в то время как внимание Запада было сконцентрировано на Балканах, Россия фактически получила полный карт-бланш на осуществление миротворческих операций вполне по НАТОвскому сценарию. По крайней мере, удары западной авиации по позициям боснийских сербов в 1995 г. мало чем отличались от артиллерийских ударов российской 14-й армии по позициям молдавской армии в Приднестровье, а также от ударов российской авиации по грузинским позициям в окрестностях Цхинвали (Южная Осетия) летом 1992 г. Что касается неожиданного наступления абхазских сепаратистов с захватом ими Сухуми в сентябре 1993 г., то и оно осуществлялось с молчаливого согласия российской стороны, выступавшей перед этим в качестве гаранта вероломно сорванного перемирия. При этом во всех 3-х случаях, именно российские миротворческие контингенты оказались на территории сепаратистских новообразований, надёжно прикрыв их от возможной попытки реванша со стороны правительственных войск Молдавии и Грузии. Несколько иная ситуация была в нагорном Карабахе, который в силу национального состава населения был традиционно больше ориентирован на Армению.
После завершения конфликтов в 1992-1994 гг. Россия не торопилась признавать самопровозглашённые республики, вероятно, опасаясь прецедентов, которые могли аукнуться и на собственной территории. Не будем забывать, что на тот момент состав федерации уже де-факто покинула Чечня. Да и сохранять ситуацию в подвешенном состоянии было гораздо выгоднее, фактически благодаря этому надёжно удерживая Грузию и Молдавию в сфере влияния Москвы. Азербайджан держался несколько особняком, благодаря собственным нефтегазовым ресурсам и выгодному географическому положению, и именно поэтому Кремль также не торопился признавать Нагорный Карабах, чтобы не толкнуть Баку окончательно в объятия Запада.
Ситуация в Молдавии и сегодня довольно благоприятна для Москвы. Пришедшие к власти в 2001 г. местные коммунисты и их представитель г-н В.Воронин отнюдь не стремились к конфронтации с Кремлём. Страна слишком зависима от России, в том числе в вопросе газовых поставок, и слишком хорошо запомнила урок преподнесённый летом 1992 г. командармом А.Лебедем. И, тем не менее, Москва не торопится признать Приднестровье. В конце января 2008 г. газета «Коммерсант» сообщила о готовящемся в Кремле плане политического урегулирования приднестровского конфликта. Согласно этим данным, российское руководство намерено предложить Кишинёву и Тирасполю восстановление единого государства на условиях федерации. При этом Молдавия должна подтвердить свой нейтральный статус, согласиться на сохранение российского военного присутствия и гарантировать неприкосновенность собственности в Приднестровье, приватизированной российскими бизнесменами. До избрания Д.Медведева президентом, упомянутый план так и не был озвучен. Но косвенным свидетельством его вероятного существования послужила недавняя встреча В.Зубкова со своим молдавским коллегой, завершившаяся весьма дружественно, а также последовавшие за этим заявления молдавской оппозиции в адрес президента страны, обвинившей его в секретных переговорах с Кремлём по приднестровской проблеме.
В любом случае, как повернутся события на этом направлении, мы узнаем в течение ближайшего года. Ведь полномочия В.Воронина истекают в 2009 г., а Евросоюз, «переформатировав» Балканы, уже проявляет интерес и к постсоветскому пространству. О последнем свидетельствует и выделение официальному Кишинёву 210 млн. евро финансовой помощи в конце прошлого года, и недавнее заявление спецпредставителя ЕС по Молдавии о необходимости демилитаризации Приднестровья и преобразовании миротворческой миссии в международную миссию гражданских наблюдателей.
Позиции Кремля в Грузии гораздо более уязвимы. Я уже неоднократно писал на эту тему в предыдущих номерах вестника «Мосток» и поэтому буду краток, лишь обозначив основные тенденции. Безусловно, Грузия не желает военного столкновения с Россией. Но признание последней сепаратистских режимов Южной Осетии и Абхазии со стороны Москвы неминуемо приведёт к вооружённому конфликту. Несмотря на кажущуюся разницу «в весовых категориях», эта война не станет для России ни маленькой, ни победоносной. Более того, зона вооружённого конфликта, охватывающего на сегодня территорию от КБР до Дагестана, вполне может расшириться в западном направлении, что неминуемо приведёт к срыву Олимпиады-2014 в Сочи, ввиду опасной близости новой «горячей точки». Вполне возможно, таким образом, именно риск крупных финансовых потерь вынудит Кремль отказаться в ближайшие годы не только от признания независимости Южной Осетии и Абхазии, но и от вооружённого вмешательства на стороне сепаратистов, если действующий президент Грузии М. Саакашвили предпримет военные операции по восстановлению территориальной целостности страны.
Косовский прецедент: замена «ключевых игроков»
Как я уже писал в начале статьи, российское руководство прореагировало на косовский прецедент довольно нервно. Позволю себе привести пару цитат: «Прецедент Косово - это страшный прецедент. Он по сути дела взламывает всю систему международных отношений, сложившуюся даже не за десятилетия, а за столетия. И он, без всяких сомнений, может повлечь за собой целую цепочку непредсказуемых последствий» (президент РФ В.Путин на неформальном саммите глав государств СНГ 22 февраля 2008 г.).
«Я уверен, что признание (независимости) Косово носит прецедентный характер. Все международное право, по которому мы жили более одного века, рушится» (первый вице-премьер С.Иванов, 19 февраля 2008 г.).
Я намеренно выделил жирным шрифтом ключевые фрагменты в этих цитатах. Создаётся впечатление, что высокопоставленные российские чиновники либо плохо знают историю, либо не вполне адекватно оценивают происходящее. Система международных отношений на самом деле мало изменилась за прошедшие столетия в своей сути. И в период «холодной войны», и во время противостояния стран «оси» и антигитлеровской коалиции, и даже в эпоху наполеоновских войн лицо и судьбы Европы (а то и мира) определяли сильнейшие страны-игроки на международной арене. Для примера возьмём те же Балканы. В 1912-1913 гг. границы региональных государств по результатам Первой Балканской войны определялись в Лондоне на конференции министров иностранных дел шести великих держав (среди которых была и Российская империя, между прочим). Границы на европейском континенте по результатам Первой и Второй мировых войн определяли именно страны-победительницы, а не какие-нибудь там нейтралы, не говоря уже о проигравших.
Мир Ялты-Потсдама-Хельсинки канул в лету. Но изменились не международные отношения, а состав ключевых игроков. Да, Косово продемонстрировало: мнением Москвы можно пренебречь, что и было с лёгкостью сделано. Да, Россия продолжает утрачивать статус уже даже не мировой, а европейской региональной державы. И это вполне закономерно, ведь само по себе наличие огромных сырьевых запасов гарантирует превращение страны лишь в «котельную мира» (или в «европейскую Нигерию» по меткому выражению политолога С.Белковского) со всеми вытекающими последствиями.
Увы, создаётся впечатление, что и правящую элиту, и народ существующее положение дел в целом вполне устраивает. Но в этом случае и о былых международных амбициях придётся забыть.
Олег Лукин
