ГлавнаяО насАрхив вестникаАрхив новостейКонтактыАрхив вестника в PDF
2/2008 АРХИВ ВЕСТНИКА


Англичанин Стоппард рассказал нам о нашей жизни

          Российский академический молодежный театр (РАМТ) поставил трилогию современного классика драматургии англичанина Тома Стоппарда «Берег Утопии» - три пьесы о русской культуре, героями которых являются Бакунин и Белинский, Герцен и Огарев, Станкевич и Грановский, Чаадаев, Тургенев… Трилогия включает спектакли «Путешествие», «Кораблекрушение», «Выброшенные на берег». Это шестьдесят восемь актеров, семьдесят персонажей и восемь часов сценического действия. Все части трилогии «Берег утопии» играются в один день. Режиссер постановки Алексей Бородин.
          Впервые «Берег утопии» был поставлен в 2002 году Королевским Национальным Театром в Лондоне, в 2006 году – в Линкольн Центре в Нью-Йорке.
          В создании спектакля РАМТа непосредственное участие принимал сам Том Стоппард - начиная от «застольного» периода читки пьесы до сценических репетиций.
          Рецензия на постановку РАМТ Надежды Гавриловой.



          "Играйте как комедию, а всё трагическое само появится".
           А.П.Чехов

Сцена из спектакля «Берег утопии». Часть 1 - «Путешествие». РАМТ. Фото С. Данильчева


          Ай да Стоппард! Если об успешности спектаклей судить по количеству наделанного ими шума, то «Берег утопии» однозначно успешен. Либеральная тусовка в восторге от английского драматурга, в консервативных кругах Стоппарда разносят за искажение истории и опошление персонажей. Как обычно, правы и те, и другие. В российской постановке «Берег утопии» стал явлением не столько театральной, сколько культурно-политической жизни.
          Зритель увидел в спектакле о XIX веке несомненные аллюзии на современность. Времена другие, а проблемы всё те же - удушье несвободы и гнёт цензуры. Отсюда брожение умов в рядах передовой молодёжи, мысли о народном просвещении и прочие атрибуты революционных преобразований. С преимуществом постороннего Стоппард умело освещает многолетние дебаты о будущем России: идти своим путём или озираться на Запад - народнические идеи берут верх. Только зритель-то знает, что эти потуги переустройства мира привели к большевистской диктатуре, кровавому террору, развалу Союза и неудавшейся попытке построить демократическое государство. А Белинский, Чаадаев, Герцен, Бакунин, Огарёв, Аксаков и Станкевич не знают, потому и утопичны их мечты о всеобщем благоденствии. В этом своём неведении герои пьесы наивны и милы.
          Стоппарду удалось совершить, что называется, «акт герменевтического вживания» - отмахнуться от хрестоматийного налёта и показать Герцена и прочих исторических персонажей людьми из плоти и крови, которым ничто человеческое не чуждо и которые от народа не так уж и далеки. Приятно узнать, что великий человек от тебя, смертного, ничем и не отличается. Так сказать, почувствуй себя Герценом.
         Стоппард не только гражданин, но и поэт. Пьеса полна драматических коллизий: друзья умирают, жёны изменяют, дети болеют. Значит, искусство не перестало быть искусством, в нём всегда есть место жизненной драме. Людям, бывшим властителями дум целых поколений, присущи и слёзы, и любовь.
          Мы даже прощаем англичанину то, что он вопреки исторической логике знакомит в своей пьесе Герцена с Марксом. Законы театра, пусть даже интеллектуального, требуют зрелищности, документальность при этом неизбежно страдает. Встаёт закономерный вопрос о правомерности подобного очеловечивания: не превращаются ли канонические революционеры в пьяных дебоширов? Но мы не будем так строги. Конечно, в момент, когда Бакунина ссылали в Сибирь, его сестры не водили хороводов. Но задача драматурга - заставить зрителя чувствовать, переживать, сострадать. И если зритель плачет, глядя на этих танцующих сестёр, значит, так тому и быть. И беседа Гаева из «Вишнёвого сада» с многоуважаемым шкафом не очень реалистична. Всё-таки театр не документальное кино, скульптура не слепок, а живопись не фотография. Попытка оживить героев общественного пантеона заранее обречена на некоторую карикатурность.
          На первый взгляд «Берег утопии» действительно напоминает буффонаду. Но за внешним фарсом и гротеском кроется тонкое наблюдение о том, как взгляды героев связаны с их жизненными обстоятельствами. Так, максимализму и идеализму есть место лишь в горячих молодых сердцах (не случайно спектакль вызвал особый интерес среди университетской молодёжи). Поворот от Фихте и Шеллинга к народничеству приходит вместе с возрастом и разочарованием в юношеских идеалах.
          К слову, Стоппарду пришлось вдохнуть немало библиотечной пыли, прежде чем сложились в мозаику цельные персонажи. И пыль эта частично осела на страницах трилогии. Небольшой стилистический крен от разговорной речи в сторону книжной делает пьесу на редкость приятной для чтения. С театрального же кресла возникает ощущение, что герои иногда говорят вымученными фразами. Но не будем придираться и назовём эту особенность фирменным почерком сэра Стоппарда.
          Драматургическая техника не чувствуется, потому как ювелирна. Талантливый художник тем и отличается от бездарного, что рисует мир таким, каков он есть - без приторности, самолюбования и вычурности, чтобы читалось и смотрелось на одном дыхании. Три пьесы - «Путешествие», «Кораблекрушение» и «Выброшенные на берег» - органично слиты в одно большое многочасовое зрелище. Вместе с тем, любая из трёх частей, поставленная в отдельности, могла бы стать исключением из логического закона «целое больше части». Вообще, довольно любопытно, каких трудов стоило режиссеру Алексею Бородину вместить в одну театральную постановку целую культурную эпоху, растянувшуюся на 35 лет и несколько стран.
          Судьба трилогии в каком-то роде повторяет судьбы героев - после скитаний по заграницам она обрела, наконец, свою истинную родину, где по-настоящему злободневна и где смысл улавливается между строк. Написанная с позиции свободного человека «с другого берега», пьеса обращена не к массовому зрителю – в этом её недостаток и достоинство одновременно. Зритель видит в спектакле ровно столько идей, сколько сам в него вкладывает. И всё же, «Берег утопии» - это, прежде всего, ода свободе. Герцен Стоппарда даже не исторический персонаж с метрическими данными о месте и времени рождения, вехами жизни и духовной эволюцией, это образ человека на все времена, олицетворение поборника свободы и просвещения, чей идеализм постепенно скатывается к безнадёжной утопии.
          Стоппард уехал, шатры свернули, леденцы распродали. Кто искал в «Береге утопии» не зрелища, а морали, тот ещё перед первым актом мог сделать для себя правильные выводы. А кто изначально безразличен, тому и смотреть, возможно, не стоило.
          Столько лет прошло, а в России мало что изменилось. За державу обидно. Простите за пафос.

Надежда Гаврилова

ГлавнаяО насАрхив вестникаАрхив новостейКонтактыАрхив вестника в PDF


Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100